Последний койот - Страница 114

114

Босх сделал еще один шаг к кровати, и свет упал на его лицо. Водянистые глаза Конклина некоторое время исследовали его черты, а затем во взгляде промелькнула тень подозрения. Он понял, что перед ним не Монти Ким, хотя имел плохое зрение и много лет его не видел. И Босх сразу же это заметил.

– Я пришел вместо Монти, – прошептал Босх.

Конклин слегка повернул голову, и Босх заметил, что он смотрит на кнопку экстренной помощи, находившуюся на столике у кровати. Потом Конклин, по-видимому, осознав, что ему не позволят до нее дотянуться или у него просто не хватит для этого сил, снова взглянул на Босха.

– В таком случае кто вы?

– Человек, который разгадывает тайны.

– Вы детектив?

– Да. Меня зовут Гарри Босх, и я хочу задать вам несколько вопросов о...

Неожиданно Босх запнулся. В лице Конклина что-то изменилось. То ли он испугался, то ли понял, с какой миссией к нему пришли, но когда он посмотрел Босху в глаза, последний вдруг осознал, что старик улыбается.

– Иероним Босх, – прошептал Конклин. – Парнишка, которого назвали в честь художника...

Босх неуверенно кивнул. Он был поражен не меньше, чем его собеседник секунду назад.

– Откуда вы знаете?

– Я кое-что знаю о вас.

– От кого?

– От вашей матери. Она рассказывала мне о том, каким особенным именем вас наградила. Я любил вашу мать.

Услышанное было подобно неожиданному удару в грудь тупым тяжелым предметом. У Босха перехватило дыхание. Голова закружилась, и, пытаясь сохранить равновесие, он ухватился за спинку кровати.

– Вам плохо? Присядьте. Скорее присядьте...

Конклин дрожащей рукой указал Босху на постель. Когда тот сел, старик удовлетворенно кивнул.

– Нет! – вскочил Босх. – Вы использовали ее, а потом убили. И заплатили своим людям, чтобы они прикрыли это дело. Вот почему я сюда пришел. Я хочу узнать правду. И услышать ее из ваших уст. Но слушать всякую чушь, будто вы ее любили, я не намерен. Вы лжец!

В глазах у Конклина появилось беспомощное выражение. Он отвернулся от Босха, устремив невидящий взгляд в темноту комнаты.

– Я не знаю правды, – наконец произнес он тихим голосом, напоминавшим шелест сухой листвы по асфальту. – Но я в ответе за случившееся. Поэтому можно назвать меня убийцей. Но единственное, что я знаю наверняка, так это то, что я ее любил. Вы можете сколько угодно называть меня лжецом, но я сказал вам правду. Если вы поверите мне, это скрасит последние дни моей жизни.

Босх почти не сознавал того, что говорил ему Конклин.

– Она была с вами в ту ночь. В Хэнкок-парк.

– Да, была.

– Что там случилось? Что вы с ней сделали?

– Я убил ее... своими словами, поступками... Чтобы понять это, мне понадобилось много лет.

Босх подошел к изголовью постели и всей своей массой навис над Конклином. Ему хотелось схватить его за шиворот и трясти до тех пор, пока к старику не вернется чувство реальности и он не перестанет молоть вздор. Но проделать подобное с Арно Конклином было бы рискованно. Судя по виду, он мог рассыпаться на части в любую минуту.

– О чем это вы говорите? Посмотрите на меня! О чем вы?

Конклин повернул голову на тощей шее, взглянул на него и мрачно кивнул.

– В тот вечер мы строили планы. Марджери и я. Я влюбился в нее вопреки здравому смыслу и всему тому, что о ней говорили. И мы собирались пожениться. Мы уже все обдумали. В частности, хотели забрать вас из приюта. У нас было много разных планов. Мы в тот вечер их обсуждали. И были так счастливы, что даже плакали. На следующий день была суббота. Я решил немедленно ехать в Лас-Вегас. Сесть в машину и гнать всю ночь напролет – пока мы не передумали или кто-то другой не разрушил наших планов. Она согласилась со мной и поехала домой, чтобы собрать вещи... И не вернулась.

– Вот, значит, какую историю вы сплели? Вы ждали меня и...

– После того как она уехала, я сделал один звонок. Но этого оказалось достаточно. Я позвонил своему лучшему другу, чтобы сообщить ему новость о нашем бракосочетании и попросить стать свидетелем со стороны жениха на моей свадьбе. Я хотел, чтобы он поехал с нами в Лас-Вегас. И знаете, что он мне ответил? Отказался быть моим свидетелем. Сказал, что, если я женюсь на этой... женщине, моя карьера рухнет. Он сказал, что не позволит мне совершить подобную глупость. Что у него на мой счет грандиозные планы.

– Это был Гордон Миттель!

Конклин печально кивнул.

– Вы, значит, утверждаете, что ее убил Миттель? Но вы тогда ничего об этом не знали?

– Тогда я об этом не знал.

Конклин посмотрел на свои лежавшие поверх одеяла исхудавшие руки и судорожно сжал их в кулаки. И руки, и кулаки были слабыми и беспомощными. Босх наблюдал за ним, скрывая снедавшие его чувства.

– Я не понимал этого на протяжении многих лет. Подумать такое означало бы нарушить все мыслимые представления о чести, порядочности и дружбе. Кроме того, я слишком много думал в то время о себе. Я был трусом, заботившимся только о том, как бы из всего этого выпутаться.

Босх плохо слушал Конклина и часто терял нить его рассуждений. К тому же, как ему показалось, Конклин говорил вовсе не для него. Временами у Гарри складывалось ощущение, что старик самому себе рассказывал придуманную им сказку. Неожиданно Конклин прервал свое повествование и посмотрел на детектива.

– А я знал, что в один прекрасный день вы ко мне явитесь.

– Как вам могла прийти в голову такая мысль?

– Да уж могла. Я знал, что вам не все равно, как умерла ваша мать. Возможно, всем на свете было на это наплевать, но только не вам. Ведь вы – ее сын.

– Расскажите, что произошло в ту ночь. Вплоть до мельчайших деталей.

114